Давно обещал Зелятору выложить материал о современных постановках Вагнера. Наконец, собрался. Привожу впечатления одной дамы, рассказавшей о недавней постановке «Кольца Нибелунга» в Ковент Гарден (постановка Кейта Вэрнера).
Акт I. Норны ведут свой пересказ содержания предыдущих частей, выходя друг за другом на авансцену через отверстие в просценочном занавесе, который в виде чёрной грифельной доски с формулами, экспонентами, уравнениями. Это тот же простенок, что мы видели в начале 1-го акта в «Зигфриде» и также в 3-м акте. На его фоне мятущийся Вотан обращался к вездесущей Эрде чтобы постичь грядущие судьбы мира. Напомним, что богиня отсылает его к норнам, прядущим нить судьбы. Только они могут дать ответ. Вот поэтому начало 1-го действия «Гибели богов» начинается с выхода норн на фоне того же магического занавеса. Видимо, физико-математические выкладки на нём отражают законы мироздания. Таинственно раскачиваясь, как будто в трансе, самая старая и средняя норны, перебирая алый светящийся канат (аналогично нити жизни), рассказывают содержание первых частей тетралогии. Но зритель уже в курсе прошлых событий. Ему интересно знать, чем дело кончится. Будущее может знать только третья, самая молодая из норн. Но у неё нить судьбы внезапно обрывается, знаменуя грядущую трагедию. Предсказание не совершилось и будущее неизвестно. Зрителю предлагается пять часов последующего действия (если, конечно, он выдержит его и не покинет спектакль раньше времени), чтобы узнать финал тетралогии. Норны удаляются вглубь сцены, откуда пришли, через то же отверстие в физико-математической стене (по указанным ссылкам здесь и далее можно посмотреть фотографии):
Занавес поднимается и мы застаем Зигфрида и Брунгильду на фоне белой стены, у которой мы их оставили в финале «Зигфрида». Их фигуры подсвечены золотисто-жёлтым светом со стороны рампы и проецируются на белую стену, подобно театру теней. Сверху, вдоль стены болтаются четыре каната. Мы увидим их позже, в сцене жертвоприношения - на них будут вешать и сжигать «богов». Но зачем они в сцене прощания героев? Видимо как намёк, что затея с путешествием Зигфрида плохо кончится для обоих влюблённых. Или для того, чтобы заполнить мизансцену. Зигфрид и Брунгильда бегают и резвятся как дети, цепляя к этим канатам край тряпочного покрытия сцены. Для чего, не очень ясно. В каждой паузе они бросаются целоваться и обниматься. Учитывая что Лиза Гастиин и Джон Треливен далеко не в юном возрасте, к тому же, солидных габаритов, всё это выглядит немного смешно. При этом, их голосов было почти не слышно – таковы нынче «вагнеровские» певцы.
Ну вот, прощание окончено. Зигфрид, приняв от Брунгильды её верного друга Гране (в виде черепа лошади), отправляется в путь. На авнсцене остаётся лежать копьё и какая-то ветошь. Может это копьё Брунгильды и её прежние доспехи. Кто знает, что думал режиссёр? Звучит торжественная музыка «Путешествия Зигфрида по Рейну». Эта оркестровая сцена оформлена выразительно. Белая стена из вертикального положения переводится в горизонтальное, слегка наклонное к рампе, и начинает вращаться (точно также как в сцене терзаний Вотана в прологе «Зигфрида). На заднике световое изображение бурных вод Рейна. На их фоне силуэт большой черной птицы, сопровождающей Зигфрида. Он в постоянном движении, изображая восторг путешественника и первооткрывателя.
Сияющая музыка «Путешествия» сменяется мрачным и тяжёлым предчувствием. Мы в страна Гибихунгов. Замкнутое пространство из зеркальных стен. Внешнего мира нет. Есть только отражение героев, во многом ущёрбных, замкнутых на свои проблемы. Гутруна в белом платье с декольтэ, не расстаётся с позолоченной фигуркой типа Голивудского Оскара, подвешенной на красной ленте, напоминающей алые нити судьбы норн.
Гюнтер с головы до ног в ярко-красном, женоподобный, капризный, напоминающий гея. Хаген - массивный, неповоротливый, малоподвижный. Ходит тяжело, медленно, широко расставив несгибающиеся ноги. Одет в сюртук, редкие волосы зачесаны назад и собраны на затылке в кичку. Общее впечатление дебильности, порочности, ущербности. Не бывает счастлив, потому ненавидит и презирает всех. Отсюда жажда безграничной власти. По-существу правит всем он, подчиняя и зомбируя не только брата и сестрицу, но и всех своих вассалов – сборище бандитов. Этакий тип фюрера, который терроризирует всю страну и держит её в страхе. Все смотрят на него, слушают его, подчиняются только его воле. Отсюда полное ощущение мрачной атмосферы тоталитаризма. Он несомненно образован, умён и очень хорошо информирован. Одержим навязчивой идеей своего низкого происхождения. Циничен и похотлив, нагло использует Гутруну для собственных низменных инстинктов. Рядом с ним постоянно ветхого вида сундучок, где он хранит нечто, представляющее для него ценность: какая-то ветхая книга, которую он часто принимается читать, надев очки. Обрывки ветоши, в том числе красная верёвка, напоминающая обрывок нити норн. Похоже, всё это для Хагена источники тайной информации.
Прибытие Зигфрида, испитие кубка забвения, клятва на крови - все эти сцены поставлены без особых мудрствований. Единственное, очень странно выглядит шлем-невидимка. Представлен в виде большого кубика Рубика с квадратной цветной мозаикой на стенках. Хаген надевает его на голову и расхаживает по сцене, подобно владыке мира, понимая, что в это время его никто не видит.
Наконец, братья на крови удаляются похищать Брунгильду. Хаген же тем временем заваливает Гутруну на диван, не оставляя ни малейшего сомнения в своих побуждениях. Какое-то время остаётся лежать на диване, распластавшись и широко раскинув ноги. Свет постепенно гаснет, прожектор выхватывает только фигуру Хагена. Он медленно встает со своего дивана и, тяжело передвигая ноги, направляется к рампе. «Сторожевую песню» исполняет глядя прямо в зал, стоя совершенно неподвижно на расставленных ногах. Он как будто чревовещает. Ни один мускул его лица не дрогнет. Взгляд застывший. Видимо актёра подсвечивают особым образом, потому что его глаза фосфорецируют, как у кошки ночью. Возникает ощущение мистического ужаса.
Две последние картины I акта – прилёт Вальтрауты и похищение Брунгильды ничего особенного в плане режиссуры. Диалог валькирий статичный при том, что обе сестры в чёрном - скучно. А вот сцена похищения поставлена оригинально. На сцене трое - Брунгильда, Зигфрид и Гунтер. На голове Зигфрида «кубик Рубика», что позволяет предполагать, что он невидим. Гунтер же ходит молча вокруг Брунгильды и проводит все мизансцены – швыряет, бьёт её. Но кольцо отнимает фигура с кубиком на голове.
Акт II. Хаген спит на фоне всё того же космического занавеса с математическими выкладками. Приход Альбериха воспринимается как сон Хагена. Альбериха спускают с верхних колосников в белой подвешенной лодке. Внутреннее оборудование лодки чем-то напоминает кабинет врача. С борта лодки свешивается огромное белое полотнище, назначение которого не совсем ясно. В ходе диалога Хаген срывает это полотнище. В конце сцены лодку с Альберихом снова поднимают наверх.
С приходом Зигфрида Хаген просыпается снова в зеркальном дворце, на этот раз среди нескольких золоченных статуй, изображающих богов страны. После обмена любезностями Зигфрид и Гутрун удалаются. Следует одна из самых впечатляющих сцен «Wehe! Wehe!». Зеркальные стены дворца раздвигаются и Хаген оказывается один на возвышении, окруженный толпой своих бандитов. Все они взирают на своего фюрера через одинаковые тёмные очки, вопрошая вновь и вновь что им надобно делать по прибытии Гюнтера с Брунгильдой. Мрачный дух становится ещё более ощутимым, когда в цене «Клятвы на копье» мужчины надевают черные шлемы с рогами. Этот воинский аттрибут средневековой Германии, воспринимается как времена III Рейха. А когда с задника сцены выкатывают на белом квадратном постаменте Брунгильду, всю опоясанную колючей проволокой, то напоминание о нацистких концентрационных лагерях становится более чем прозрачным.
Во время «Клятвы на копье» белый квадрат начинает вращается. По его углам стоят мягкие стулья старинной работы для четырёх участников – Зигфрида, Брунгильды, Гунтера и Гутруны, которые всё время меняют свои места. На тёмном задника виднеется золочённого скульптура бога с копьём, окружённая женской группой хора в белых одеждах – не то жрицы, не то монахини, не то сестры милосердия. Можно только догадываться, что этот верховный Бог - Вотан. Хаген отламывает верхнюю часть копья. На нём совершают свою клятву Зигфрид и Брунгильда. Позже, в сцене охоты, после того как Брунгильда открывает Хагену и Гунтеру тайну, как убить Зигфрида, фигура Вотана падает со своего пьедестала, сражённая молнией. Этим низвержением божества постановщик, видимо, даёт понять, что закат богов предрешён: Брунгильда, дочь богов, соратница своего отца и часть созданного им мира (о чём туманно намекала вездесущая мать-земля Эрда в 3-м акте «Зигфрида»), отказала в просьбе отца - вернуть кольцо в воды Рейна и избавить мир от проклятия.
Более того, она предала Зигфрида - последнюю надежду Вотана.
Акт III. Запомнился в основном финалом. Начальные сцены идут традиционно. Разве что русалки выглядят подобно хиппи. Все резвятся, бегая по парапету с углублением в центре сцены, что соответствует водам Рейна. Зигфрид почему-то спит в рядом находящейся лодке. Потом просыпается и проводит сцену с русалками.
Во сцене охоты и рассказа Зигфрида, по мере чего к нему возвращается память о прошлом, Хаген швыряет ему под ноги убитую птицу. Это тот самый ворон Вотана, который постоянно следовал за юным героем. Разглядывая его Зигфрид отвлекается и получает предательский удар в спину. Ну вот, Зигфрида убили. Хор, Гунтер и Хаген покидают сцену. Воцаряется темень и только луч света выхватывает фигуру Зигфрида. Он весь в белом, стащив с себя в предыдущей мизансцене цветную куртку (все костюмы, кстати, современные). Он вроде того, уже попрощался с Брунгильдой и умер. Лежит. Но тут, на первых тактах Траурного марша приподнимается, встает и медлено переступая ногами, как будто он в кандалах, двигается на публику. Дойдя до рампы, какое-то время стоит неподвижно, вперившись в зал остекленевшим взглядом. Затем, повернувшись спиной, начинает, также медленно двигаться к заднику сцены. Там в темноте вырисовывается что-то типа висячего моста. Зигфрид перемещается по этому мосту с вытянутой вперёд рукой, на которой поблескивает кольцо нибелунга. Затем на заключительные аккорды марша сваливается вниз и его изображение пропадает во мраке.
2
