0
Тема закрыта- Очевидно, что для многих, не для всех, такая смерть — подключенным ко всем возможным аппаратам, с трубой в глотке, с катетерами во всех дырках, вдали от своих родных, вокруг пикают машинки и бегает персонал, — это не будет достойная смерть. А для кого-то будет. Поэтому речь идет о том, что должна быть возможность выбора. Ребенок тоже имеет право, делая свой последний вдох, видеть родные лица, попрощаться с ними.
Еще это безумно важно для близких больного. Вообще то, как умирает человек, очень сильно сказывается на том, как потом горюют его близкие. Именно поэтому существует понятие – «хорошая смерть». Можно по-разному переживать утрату. Можно сломаться и потом всю жизнь не восстановиться. А можно позаботиться о нем даже в момент его смерти. Сказать: «Я настолько делаю для своего ребенка все, что я даже отпускаю, я даже отрываю его от себя, понимая, что так ему будет лучше». И это потом помогает вернуться к жизни.
http://www.pravmir.r...-starogo-druga/
Бывают моменты, когда этически допустимо прекратить какое-то медицинское вмешательство. Самый очевидный и не вызывающий споров вариант - это когда ребенок или взрослый умирает от достоверно установленного онкологического заболевания. И вот когда человек инкурабельный, лечить его давно закончили, состояние постепенно ухудшается, наступает терминальная фаза, и всем очевидно, что его не надо везти в отделение реанимации и начинать ему делать массаж сердца и искусственную вентиляцию. Правильно?
Наши реаниматологи, которые вынуждены проводить реанимационные процедуры и в таких очевидных случаях, говорят: «Господи, ну зачем мы это делаем? Не оживить этого человека». И родители, и врачи, и волонтеры — все они тем более понимают, насколько это противоречит здравому смыслу, потому что ребенок однозначно умирает.
И вместо того, чтобы уйти так, как мы видим во взрослых хосписах, — в спокойной обстановке рядом с близкими, с молитвой, — ребенок вырывается из маминых рук в реанимацию, и последний вдох человек делает на фоне того, что ему качают сердце или запихивают трубку в глотку.
------------------------------------
- Как говорить с родителями?
- Недавно был случай. Умирает девочка с опухолью, и она перестала есть. Всем родителям понятно, какой это ужас, когда твой ребенок перестал есть. Кормить наших детей – самая естественная, первая биологическая функция. А тут ты его уже не вылечил, ты уже не продлил ему жизнь, ты как бы уже и так столько раз провалился в помощи ребенку. Единственное, что ты вообще еще можешь, – это его покормить.
Родители рыдают и говорят, что надо срочно внутривенно капать глюкозу и другие препараты. И когда я берусь за принятие решения вместе с родителями, я знаю, что я это делаю не потому, что нет условий, чтобы поставить капельницу. И не потому, что это единственно возможный вариант. А потому, что я знаю, что это им поможет, если мы вместе взвешенно примем решение на основе тех знаний, которые у меня есть.
То, что она перестает есть, — это проявление заболевания. Она перестает есть, потому что у нее нет сил, чтобы усвоить питательные вещества, — это процесс естественного умирания. Таким больным зачастую искусственное питание мешает, вызывает у них очень сильный дискомфорт. Кроме того, сама девочка ужасно не хочет ехать в больницу, и родители знают, что капельницы не продлят ей жизнь.
Это безумно трудные разговоры. Первая реакция родителей: «Вы хотите, чтобы мы морили ребенка голодом?!» И если бы я не знала, что эти слова — отчаянная естественная реакция, я бы выгорала. Если я выхожу оттуда, понимая, что это в итоге они приняли правильное для себя решение, тогда я не буду так выгорать
------------------------------------
- Как дети это все обычно принимают? То есть можно зайти в палату и понять, что вчера он не знал, а сегодня уже знает?
- Да. Они очень часто успокаиваются, когда начинается открытый разговор. До этого ты видел бегающие глаза, он пытается все заметить, на все обратить внимание, смотрит все время на маму, не выходит ли она с тобой поговорить без него. Если с ним не говорят открыто, он ищет косвенные признаки. А когда он знает, он смотрит открыто в глаза.
Конечно, ребенок точно разозлится. Это нормально. Опять же, мы должны знать стадии принятия горя и утраты. Да, будет отрицание, будет гнев. Надо знать, как с этим справляться, как в этом поддержать.
Никогда ни один родитель в исследованиях не сказал, что он пожалел, что решился на то, чтобы открыто говорить с ребенком о смерти. Но многие, когда ребенок умер, жалели, что не поговорили. Открытый разговор создает пространство для прощания.
В конечном итоге все стадии должны привести к принятию. Есть философская проблема в паллиативной медицине: что такое «хорошая смерть»? Некоторые философы считают, что это та смерть, которая не имеет власти над человеком, перестала его пугать.
Может быть, в этом и есть наша победа над смертью — перестать бояться ее как страшного врага. Более спокойная смерть и менее болезненная утрата происходят в тех случаях, когда человеку удается принять, что он умирает. В том числе ребенку.
Сообщение отредактировал сергей10х: 19 марта 2012 - 11:35
- много видел 
